Нынешний год отмечен целой палитрой юбилейных дат выдающихся русских композиторов — Глинки, Римского-Корсакова, Мусоргского… И в этом ряду великих сочинителей, составляющих славу и гордость русской музыки, Модест Петрович — фигура особая. Самобытный, не признававший классических правил и границ художник-реформатор, столько предвосхитивший — в том числе импрессионистскую и экспрессионистскую музыку, и в то же время человек с невероятно тяжелой судьбой — как жизненной, так и творческой, где, впрочем, одно тесно переплеталось с другим. Его искусство казалось современникам примитивным и варварским (впоследствии стало ясно, насколько невежественной была такая оценка). Его не понимали и не принимали даже соратники по «могучей кучке» — говорили о плохой фактуре и оркестровке… Римский-Корсаков недрогнувшей рукой правил творения уже умершего товарища, полагая, что оказывает последнему услугу. В каком-то смысле так оно и было — благодаря его работе оперы «Хованщина» и «Борис Годунов» получили заслуженное всемирное признание. Но то была палка о двух концах — ведь ныне большинство театров предпочитают именно пышную и нарядную оркестровку Римского-Корсакова, да и прочие оперы Мусоргского идут в чужих редакциях — Шостаковича, Шебалина, Ипполитова-Иванова… Лишь относительно недавно Екатеринбургский театр оперы и балета создал прецедент, обратившись к первой авторской редакции «Бориса Годунова», что, собственно, и стало главным достоянием спектакля.
Фестиваль искусств «Русская музыка» в полной мере позволил слушателям прочувствовать свое название. Роскошным подарком новгородцам стало участие Национального академического оркестра народных инструментов России им.